Аида Ведищева интервью

Красота-онлайн: Вы были модницей всегда?

Аида Ведищева: Конечно. Хотя в советское наше время мы жили на зарплату. Не как сегодня звезды. Достать ничего было не возможно. У меня муж был известный артист, лауреат Всесоюзного конкурса. Он не вылезал из-за границы и привозил какие-то вещи, которые были мне необходимы. Но в принципе, достать ничего не было возможно. Единственное, что спасало – мы шили. Доставали материалы и шили.

Ежедневная же одежда у меня была в спортивном стиле – прямое платье, белый воротничок, горошина. Горох была в моде. Это для работы, а на танцы ходили в пышных юбках. Юбки немного на кринолине, чуть-чуть кринолина, и юбки стоят. Одним словом, одевались хорошо, хоть и были совершенно оторваны от Запада. Все было закрыто, нельзя было подражать и носить, но мы подражали и носили. И нас за это били.

Лариса Мондрюс как-то явилась на радио передачу в юбке. Юбка была короткая, она была выше колена. Ее передачу на радио закрыли. На радио! Ее больше не пустили туда. У нас с этим было очень жестко.

И вот в этой обстановке ваша Аида Ведищева творила. Меня гнали из одной филармонии, я уходила в другую. Ну, хорошо, говорила я, я все равно сделаю так и так, я сделаю свое шоу. Я закрывала все кварталы в филармониях. Чуть что не так к концу квартала, зовут Аиду. Они получают премию, Аида ничего.

Кр-Он: Такая же ситуация была и с пластинками?

А.В.: Да. Фирма Мелодия выпустила пластинку с песней из кинофильма «Кавказская пленница» семимиллионным тиражом. Они миллионы – Аида ничего. Как это все можно было пережить?!

Кр-Он: Но тем не менее Вы продолжали работать!

А.В.: Я постоянно была на гастролях. Сына своего не видела. Впрочем, возвращаюсь к моде. Мода была. Народ любил и хотел одеваться красиво. Все шили, сколько у меня было подруг, все шили. Любили большие цветы, горошек… это я помню 60-е, 70-е…

Кр-Он: Это время, в котором начинали Вы... В моде как раз работал Слава Зайцев. Вы с ним общались, сотрудничали?

А.В.: Нет. Я работала с мастерскими Большого театра. Они делали все от и до. Материалы были роскошные. Работники отменные. Так, для моей программы «Поющие новеллы» все было сделано именно там.

Было еще одна программа - «Вечная песня любви». Было очень красивое платье из бархата, расшитое пальмами. Очень красиво. Вы знаете, будто мне напророчили… Я живу в Калифорнии, там вокруг одни пальмы. Платье было на бретелечках. Я, кстати, до сих пор в него влезаю. Подобрали к нему роскошное колье. Я его купила за очень большие деньги. На границе (в 1980 году Аиде Ведищевой пришлось покинуть страну – примеч. Кр-Он.) его не пропустили, подумали, что это какой-то раритет. А это колье китайское. Я им говорю, что это мое! Это часть костюма! А у меня 20 чемоданов! Застряли на одном. Ни за что так не было обидно, как за колье! Я была возмущена, конечно.

Я вывезла - и благодарна Богу за это – свою фототеку. Когда я уезжала, дали 150 долларов. И все. Выезжаешь без всего, без паспорта, в никуда! Здесь ты человек, а там ты никто! Без всего! Жизнь начинаешь с нуля. А фототека – хороший старт.

Все те же таможенники мне говорят, что нельзя вывезти фонотеку, что это не мое. Я вас прошу, начала я их уговаривать! И в конце концов я запела «Помоги мне…». Они меня все знали, им было очень обидно, что я уезжаю.

Кр-Он: Сейчас звезды делают целые фотосессии для размещения фотографий на своих дисках. В какой одежде Вы фотографировались на свои диски?

А.В.: На пластинки мы фотографировались очень просто, в свитерочках, например. Мы были звезды, завуалированные, народные, чтоб не отличались. Если я чуть лучше, то будем бить. Вот меня и били. Потому что я была немного другая.

На счет моды, я всегда смеюсь: «Мода вышла из комода». Многие детали сейчас вернулись. И 30-е, и 40-е, и т.д. потихоньку повылазили отовсюду. Джентльмены начали носить костюмы в полоску, горох опять появился, галстуки в полоску, банты, рюши.

Никто ничего не сочиняет: идут бесконечные повторы. Поколение новое, молодые думают, что никто не догадается, что в библиотеку никто не ходит. Но есть мамы и бабушки, которые все знают, они и расскажут.

Кр-Он: Вы вывезли фототеку, какие-то костюмы. И что? Что было там, в Америке?

А.В.: Первое, что я сделала, когда приехала в Америку, пошла учиться. Изучала американское искусство, культуру, бродвейский мюзикл. Все, что связано с Бродвеем. В принципе, по своей сути я и здесь была бродвейской артисткой, но не могла ничего делать. Не было ни возможности, ни денег. Хотя в СССР я сделала невозможное. Я сделала «Поющие новеллы», сделала под фонограмму шоу. Настоящее шоу! У меня там были и танцоры, и пантомима. Все двигалось, менялись костюмы. Все шили мастерские Большого театра, как я говорила.

В Америке пришлось взять псевдоним, потому что Ведищеву там никто не знал. Меня любят как Аиду Эмейзинг (Amazing Aida - "Удивительная Аида").

Все деньги, что я зарабатывала на русской, не очень многочисленной аудитории, плюс те, что подрабатывала, медсестрой, например, просиживала в кино. Изучила все, что связано с Голливудом, со звездами кино. Джинжиер Роджерс, Рита Хейворт, Джуди Гарленд, Мерлин Монро… Все! Я изучала искусства каждого в отдельности. И в конце концов сделал свою программу – Голливуд глазами русской звезды. Костюмы мне шила очень хорошая швея.

Кр-Он: А кто придумывал костюмы? Кто был продюсером?

А.В.: Придумывала костюмы я сама. И продюсер сама. Все делали сами. Когда в начале я обратилась к агентам, то поняла, что агенты – это страшное дело. Если бы я ждала от агентов чего-то, то до сих пор так ничего и не было бы. Так бы и сидела бы.

В Америке предприимчивость – это все. Предприниматель, делец может все. У меня были впрочем, и хорошие агенты, которые меня в начале подтолкнули. Но они не были большими агентами, и я поняла, что буду крутиться очень низко, пока не возьмусь за дело сама.

Кр-Он: А расскажите про свое шоу «Вечная песня любви». На сколько я знаю, там была интересная постановка.

А.В.: Да уж! Это было еще в СССР. У меня была чудесная программа «Вечная песня любви»: на сцену повесила зеркало, проекция оркестра на зеркале. Играет музыка, танцоры. Люди обалдевали! В то время еще ничего интересного не был, был черный задник. Певец статично стоял и пел. Моя постановка была шокирующая для того времени. И люди рукоплескали.

Как-то работали в Перми. Пришли немцы. Они были в восторге! Но меня за это еще «пуще прежнего бранили» (как в сказке А.С.Пушкина про золотую рыбку). С одним оркестром девять месяцев репетировали программу, отобрали оркестр, сказав, что он срочно нужен для других выступлений. Потом еще четыре месяца с другим ансамблем репетировали. Но и его отобрали. Хамство!

Так вот и работала. То шоу было под фонограмму. И все фонограммы я увезла с собой, чтобы продолжать работать. В Америке я покрасилась в белый цвет, под Монро. И запела. Знала язык отлично и пела всегда на английском. Перепела весь Бродвей.

Кр-Он: Хочется узнать чуть подробнее о Вашей светской жизни, когда Вы были замужем за миллионером.

А.В.: О да! Это были долгие 6 лет замужества. Наряды из Sax Fifth Avenue, Escada... Все самое-самое. К каждому приему – новый наряд. А приемы – каждую субботу и воскресенье. Я прожила со своим американским мужем несколько лет. У меня даже на вилле была специально для меня созданная сцена. Но его родственники и он были против моей сольной карьеры. Все сошло на нет. И был развод. Жуткие суды. Я узнала, что такое законы Америки. Своим самым дорогим адвокатом я выложила все свои деньги, хотела узнать, есть ли правда, а правды нет. Потом все законы выучила сама и себя отстояла. Адвокаты – самые большие негодяи. На суде дерутся, а потом сидят за столом и делят деньги. Чем дольше процесс длится, тем больше денег.

Могли с мужем разойтись совершенно спокойно, но адвокаты меня запугали, что он меня убьет и т.д. Я согласилась платить им. Не то, что в России. Я развелась так с мужем: зашли – муж и жена, вышли – друзья, пожали руки и разошлись.

Кр-Он: Как получился образ статуи Свободы?

А.В.: Как-то я пришла домой уставшая и расстроенная. Концерт сняли. И мне снится сон. Заходит фея в белом платье. И говорит: «Уезжай! Ты будешь петь для всего мира». Так и получилось. Много лет спустя, в 1998 году после болезни я беру статуэтку статуи Свободы и… Одним словом, вскоре моя портниха сшила мне платье как у нее. Часами она обматывала меня тканью. Первое платье получилось неудачное, я в него не влезла. Второе было то, что надо. Все остальное, корону и факел, заказали. Вскоре я написала мюзикл и показала его в Лас-Вегасе. Я вышла в белом платье. Немного времени спустя, выходит одна известная телеведущая в таком платье. Все то же, но только посадила голубя на плечо. Изменили как бы одну деталь. Чуть не получился скандал, потому что позвонила и сказала, что у меня права на такое платье. У нас были зарегистрированы все шаги. Никто ведь никогда не думал делать белую статую Свободы!

Кр-Он: Все эти костюмы и платья сохранились? А что-то новое Вы заказываете?

А.В.: В данный момент у меня все есть. У меня такой арсенал костюмов. А работаю я не очень много. Для себя – люблю маленькие магазинчики и французскую одежду. Американскую не очень люблю. Она простовата. И не очень элегантна. Много осталось от моего миллионерского дома. Сами понимаете.

Кр-Он: Что для Вас мода сейчас?

А.В.: Мода – это деталь. Берешь костюм, одеваешь шапку или блузку другую, сумочку, шляпку. Одним словом, какие-то новые детали. И всегда перчатки! Очень элегантно. У меня их много: белые, розовые, черные… Любые перчатки.

Недавно я столкнулась с молодыми. Побывала в одном ночном клубе. Там не было ни одного человека, кто бы не знал мои песни. Но, как одеваются! Это позор, голые пупки. Взяли от полученной свободы все самое поверхностное. Есть же мода роскошная. Были чудесные у нас туалеты. Самое главное понять человеку, зачем мы пришли в нашу жизнь. Жизнь-то коротка. Что надо успеть? Не прозябать же в клубах! Нет, отдыхать и на дискотеки ходить надо – это хорошо. Но многие восприняли свободу не совсем правильно. В России огромная культура. Не смотря на то что нас били в наше время, все равно культура была прекрасная. Поэтому жаль видеть, что многое потеряно. Нельзя губить свой народ. Не надо потерять свою культуру, и в моде тоже. Должно быть много модельеров, которые будут диктовать свою, новую российскую моду. Конечно, добавляя что-то новое. Пусть будет много моды, но не такой слепой, как постоянно вижу я.

Интервью: Павел Элайон.

Фото: Ирина Барышева, архив Аиды Ведищевой, Павел Элайон.